Smile 
В приёмное отделение буквально ворвалась Ирина — совсем ещё молоденькая медсестра, только после училища. Щёки раскраснелись, глаза горели, голос звенел от возбуждения:
— Татьяна Сергеевна! Он снова там! Вы только представьте!
Заведующая реанимацией устало потёрла переносицу. После тяжёлой ночной смены хотелось только одного — тишины и хотя бы пяти минут покоя, а тут…
— Кто «он»? — спросила она, пробегая глазами по документам.
— Кот! — с жаром пояснила Ирина. — Серый, с белым ушком. Уже час сидит у окна! И каждый день приходит, представляете?
— Каждый день? — удивлённо подняла бровь заведующая.
Она собиралась уже отмахнуться от рассказа медсестры, но что-то в голосе девушки заставило её подняться и подойти к окну.
На подоконнике одного из больничных окон действительно сидел кот. Худой, потрёпанный, но явно когда-то домашний. Его шерсть хоть и сбилась в колтуны, но в прошлом явно была ухоженной. Однако удивляло не это. Он сидел прямо, будто часовой на посту, и неотрывно смотрел в палату, где лежала пациентка из четвёртой.
— Господи, ну и бред, — пробормотала Татьяна Сергеевна. — У нас тут люди между жизнью и смертью, а мы котами занимаемся…
Но, несмотря на слова, от окна не отошла. Чувствовалось в этой сцене что-то… особенное.
— А что нам известно про пациентку? — неожиданно спросила она.
— Практически ничего, — пожала плечами Ирина. — Анна Викторовна, пятьдесят два года, живёт одна. Дочь навещает изредка. Неделю назад её сбила машина прямо у дома. В тяжёлом состоянии доставили в реанимацию.
— У какого дома?
— Да тут, за больницей. Серенькая пятиэтажка, — махнула рукой медсестра.
Заведующая снова посмотрела на кота. Тот словно почувствовал её взгляд — медленно повернул голову. У Татьяны Сергеевны мурашки побежали по спине. Что-то здесь было…
Ответ пришёл сам собой — позже, в тот же день. Дочь Анны Викторовны принесла документы. Из папки выпала фотография. На ней женщина сидела в кресле, а на её руках устроился серый кот с белым ушком.
— Это… — тихо начала заведующая, чувствуя, как дрожит голос.
Дочь всхлипнула:
— Это Дымка. Мамин кот. Потерялся два года назад. Сантехники дверь открытой оставили, он выскользнул. Мама его искала, объявления развешивала, все дворы обошла… — Она провела рукой по глазам. — Даже переезжать отказывалась. Говорила: «А вдруг Дымка вернётся? Как же он меня найдёт?»
Татьяна Сергеевна сжала губы. Значит, он нашёл. Пусть и слишком поздно… Может, он был неподалёку в тот момент, когда его хозяйку сбила машина. Почувствовал. Проследил за скорой. И, каким-то чудом, нашёл окно её палаты.
В тот же миг по больнице разнёсся резкий сигнал кардиомонитора.
Анна Викторовна выходила из комы.
Когда она открыла глаза, вокруг суетились врачи. Яркий свет, приглушённые голоса. Всё плыло перед глазами.
— Мамочка! — раздался дрожащий голос Наташи. — Мам, ты нас слышишь?
Анна Викторовна попыталась кивнуть. Горло саднило, пересохло. Ещё не верилось, что всё это по-настоящему.
— Спокойнее, — вмешалась Татьяна Сергеевна. — Не волнуйтесь, вам ещё нельзя перенапрягаться.
А потом Наташа, всё ещё держа маму за руку, вдруг улыбнулась сквозь слёзы.
— Мам… А у меня для тебя сюрприз. Ты не поверишь! Дымка нашёлся!
В глазах женщины мелькнули сначала растерянность, потом надежда. Она дёрнулась, пытаясь что-то сказать.
— Он сам тебя нашёл! — Наташа гладила её по руке. — Каждый день приходил сюда, сидел под окном. Врачи заметили. А когда я принесла фотографии, сразу поняли, что это он.
По щекам Анны Викторовны потекли слёзы.
— Я его к себе забрала, — продолжала дочь. — Сначала не хотел идти, всё к больнице рвался… Но ничего, мы договорились: каждый день будем приходить к тебе в гости.
Когда пациентку перевели из реанимации в обычную палату, Наташа явилась с объёмной сумкой, из которой доносилось раздражённое ворчание.
— Нельзя, нельзя! — забеспокоилась санитарка. — Не положено животных в палату!
Но Татьяна Сергеевна только махнула рукой:
— Оставьте. Этот кот заслужил быть здесь больше, чем многие люди.
Из сумки выскользнул мохнатый комок. Дымка замер, принюхался… А потом резко сорвался с места, одним прыжком оказавшись у хозяйки на груди.
— Осторожнее! — вскрикнула Ирина.
Но было поздно.
Кот громко замурлыкал, зарывшись мордочкой в шею Анны Викторовны. А она, пытаясь слабыми пальцами погладить его, плакала и смеялась одновременно.
— Господи, — прошептала Ирина, украдкой вытирая слёзы, — ну прямо как в кино…
С тех пор Наташа приходила в больницу каждый день. Дымка, к общему удивлению, каким-то образом научился определять время посещений. Ровно в четыре часа начинал крутиться у двери, требовательно мяукая.
— Ты что, часы научился читать? — поддразнивала его Наташа. — Или у тебя будильник встроенный?
Кот только махал хвостом, переминаясь с лапы на лапу. Торопил.
— Знаете, — как-то сказала Татьяна Сергеевна, наблюдая за этой картиной, — я за двадцать лет работы много чего видела. Но такого…
Она замолчала, подбирая слова. А потом, чуть улыбнувшись, добавила:
— Нам, людям, ещё учиться и учиться такой верности.
Когда Анну Викторовну выписали, Дымка, как ни странно, сразу освоился в родном доме. Будто и не было этих двух лет разлуки. Он снова занимал своё место у хозяйки под боком, как раньше.
А Татьяна Сергеевна… Она с тех пор немного по-другому смотрит на мир. И когда слышит разговоры о том, что животные не способны любить, что преданность — это только про людей, она лишь улыбается.
Потому что теперь знает: настоящая любовь не знает границ. Ни времени, ни расстояний.
А каждый раз, проходя мимо серой пятиэтажки, Татьяна Сергеевна невольно поднимает взгляд к знакомому окну. И почти всегда там, на подоконнике, греясь на солнце, сидит серый кот с белым ушком.
